Форум

Ибо в человеке все кажется бессмертному странным.
Вот вам характерный пример: он придумал себе рай и не допустил в
него высшее из всех известных ему наслаждений, экстаз, который его племя
(как и наше) ценит более всего, - половой акт.
Словно погибавшему в жаркой пустыне путнику его спаситель предложил
все то, о чем он мечтал в часы страданий, попросив сделать только одно
какое-нибудь исключение, - и путник отказался от воды!

Рай человека подобен ему самому: странный, интересный,
поразительный, нелепый. Право же, в нем не нашлось места ничему из того,
что человек _действительно ценит_. Рай этот целиком и полностью состоит
из развлечении, которые здесь, на Земле, человеку вовсе не нравятся, - и
тем не менее он убежден, что в раю они придутся ему по вкусу. Разве это
не любопытно? Разве это не интересно? И не думайте, что я преувеличиваю,
- отнюдь нет. Я приведу вам факты.
Большинство людей не любит петь, большинство людей не умеет петь,
большинство людей не выдерживает чужого пения дольше двух часов.
Заметьте это.
Из сотни человек примерно только двое умеют играть на каком-нибудь
музыкальном инструменте, и в той же сотне не наберется и четверых,
которые хотели бы этому научиться. Заметьте также и это.
Многие люди молятся, но любят этим заниматься очень немногие. Лишь
единицы молятся долго, остальные стараются выбрать молитву покороче.
Далеко не все те, кто ходит в церковь, любят туда ходить.
Для сорока девяти человек из пятидесяти соблюдение Дня Субботнего -
унылейшая и скучнейшая обязанность.
Из тех, кто сидит в церкви в воскресенье, две трети устают еще до
половины службы, а остальные - прежде, чем она кончится.
Самый радостный миг для всех них - когда священник воздевает руки
для благословения. По всей церкви проносится тихий шорох облегчения, и
вы чувствуете, что он исполнен благодарности.
Все нации смотрят сверху вниз на все остальные нации.
Все нации недолюбливают все остальные нации.
Все белые нации презирают все остальные нации любого оттенка кожи и
угнетают их, когда только могут.
Белые не желают вступать в брак с "черномазыми" и вообще с ними
соприкасаться.
Они не допускают их в свои школы и церкви.
Весь мир ненавидит евреев и терпит их, только когда они богаты.
Я прошу вас хорошенько заметить все эти факты
Далее. Все нормальные люди не любят шума.
Все люди, нормальные и ненормальные, любят разнообразие.
Однообразная жизнь им быстро приедается.
Каждый человек в меру доставшихся ему интеллектуальных способностей
постоянно упражняет свой ум, и эти упражнения составляют весьма
существенную, ценную и важную часть его жизни. Самый неразвитый человек,
как и самый образованный, обладает какой-нибудь своей способностью и
испытывает подлинное удовольствие, пуская ее в ход, доказывая ее и
совершенствуя. Уличный мальчишка, превосходящий своего товарища в играх,
извлекает из своего таланта столько же радости и так же старательно его
развивает, как скульптор, художник, музыкант, математик и все прочие.
Никто из них не мог бы чувствовать себя счастливым, если бы на его
талант был наложен запрет.
Теперь вы знаете все факты. Вам известно, что нравится людям, а что
им не нравится. И вот человечество изобрело рай - по собственному
разумению, без всякой помощи со стороны. Так попробуйте догадаться, на
что он похож. Бьюсь об заклад, не догадаетесь и за две тысячи вечностей!
Самый острый ум, известный вам или мне, не додумался бы до этого и за
пятьдесят миллионов вечностей. Погодите, сейчас я вам все расскажу.
1. Во-первых, я напомню вам тот поразительный факт, с которого я
начал, а именно - что человек, хотя он, подобно бессмертным,
естественно, ставит соитие выше всех других радостей, все же не допустил
его в свой рай! Даже мысль о соитии возбуждает его. Когда ему
предоставляется возможность осуществить его, он приходит в исступление и
готов поставить на карту жизнь, репутацию, все - даже свой нелепый рай,
- лишь бы использовать этот случай и достичь чудесной кульминации. С
юности и до старости все мужчины и все женщины ставят соитие выше всех
других удовольствий, вместе взятых, и однако, как я уже сказал, ему нет
места в их раю, его заменяет молитва!
Да, они ценят его чрезвычайно высоко, и все-таки, подобно всем
другим их так называемым "блаженствам", оно чрезвычайно жалко. Даже в
лучшем случае этот акт у них невообразимо краток - с точки зрения
бессмертного, я хочу сказать. И в повторении его человек ограничен
настолько, что... нет, бессмертным этого не понять. Мы, испытывающие это
наслаждение и его высший экстаз без перерыва и остановки в течение
столетий, никогда не сумеем по-настоящему и с должным сочувствием
постичь ужасающую нищету людей во всем, что касается этого великолепного
дара, который, когда им владеют так, как владеем мы, делает все
остальные удовольствия ничтожными и ничего не стоящими.
2. В человеческом раю _все поют!_ Человек, который на Земле не пел,
там поет; человек, который на Земле не умел петь, там обретает эту
способность. И это вселенское пение длится постоянно, непрерывно, не
перемежаясь ни минутой тишины. Оно продолжается весь день напролет, и
каждый день по двенадцать часов подряд. _И никто не уходит_, хотя на
земле подобное место опустело бы уже через два часа. И поют только
псалмы. Да нет, всего один псалом. Слова всегда одни и те же,
исчисляются они примерно десятком. В псалме этом нет и подобия ритма или
хоть какой-нибудь поэтичности: "Осанна, осанна, осанна, Господь Бог
Саваоф, ура, ура, ура, вззз, бум!.. а-а-а!"
3. Одновременно все до единого играют на арфах - все эти мириады! -
хотя на земле не нашлось бы и двадцати человек на тысячу, которые умели
бы играть на музыкальных инструментах или хотели бы этому научиться.
Представьте себе этот оглушающий ураган звуков - миллионы и миллионы
голосов, вопящих одновременно, и миллионы и миллионы арф, отвечающих им
скрежетом зубовным! Скажите мне: разве это не ужасно, не отвратительно,
не безобразно?
И вспомните: все это проделывается, чтобы вознести хвалы, чтобы
доставить удовольствие, польстить, выразить свое обожание! Хотите знать,
кто же по доброй воле готов терпеть такое странное восхваление,
достойное сумасшедшего дома? И кто не только терпит его, но и радуется
ему, наслаждается им, требует его, _приказывает_, чтобы хвала была
именно такой? Замрите.
Это - бог. Бог людского племени, хочу я сказать. Он восседает на
Престоле, окруженный двадцатью четырьмя высшими сановниками, а также
другими придворными, взирает на бесконечные квадратные мили своих
неистовствующих поклонников, и улыбается, и мурлычет, и довольно кивает
на север, на восток, на юг - готов поручиться, что во всей вселенной
никто еще не измыслил более нелепого и наивного зрелища.
Нетрудно догадаться, что изобретатель этого рая не придумал его
самостоятельно, а просто взял за образчик придворные церемонии
какой-нибудь крохотной монархии, затерявшейся на задворках Востока.
Все нормальные белокожие люди терпеть не могут шума. И тем не менее
они безмятежно приемлют подобный рай - не задумываясь, не размышляя, не
исследуя вопроса, - и даже искренне хотят туда попасть! Благочестивые
седовласые старцы большую часть своего времени посвящают мечтам о том
счастливом дне, когда они оставят заботы земной жизни и вкусят
блаженства этого местечка. И в то же время легко заметить, насколько оно
для них нереально и как мало они на самом деле в него верят: недаром они
никак не готовятся к великой перемене - никто из них не упражняется на
арфе и никогда не поет.
Как вы уже видели, этот необычайный спектакль нужен для вознесения
хвалы - хвалы, изливаемой в псалме, хвалы, выражаемой
коленопреклонением. Он заменяет "церковь". А ведь здесь, на земле, люди
не переносят больших доз церковной службы: час с четвертью - вот их
предел, да и то не чаще раза в неделю. То есть, по воскресеньям. Один
день из семи, и даже при таких условиях они ждут его без особого
нетерпения. Итак, что же обещает им их рай? Церковную службу, которая
длится вечно, и День Субботний, не имеющий конца! Им быстро приедается
даже их здешний коротенький день субботний, наступающий лишь раз в
неделю, и все же они жаждут, чтобы он длился вечно; они грезят об этом,
они говорят об этом, они _думают_, что они думают, что он сулит им
блаженство; с трогательным простодушием они думают, что они думают, что
они смогут быть счастливы в таком раю.
А все потому, что они вообще не умеют думать; они только думают,
будто они думают. На самом же деле думать они не способны; на десять
тысяч человек не наберется и двух, у которых было бы чем думать. А что
касается их воображения... - взгляните на их рай! Они приемлют его, они
одобряют его, они восхищаются им. Достаточно и этого, чтобы вы получили
полное представление об их разуме.
4. Изобретатель их рая ссыпает в него без разбора все нации. И к
тому же на основе полнейшего равенства, не возвышая и не принижая ни
одну из них: они должны быть "братьями", всегда пребывать вместе, вместе
молиться, вместе бренчать на арфах, вместе тянуть осанну - и белые, и
чернокожие, и евреи, и все прочие: никаких различий между ними не
делается. Здесь, на земле, все нации ненавидят друг друга, и каждая из
них ненавидит евреев. И все же любой благочестивый человек обожает этот
рай и лелеет мечту попасть в него. Совершенно искренне. И в святом
восторге он думает, будто од думает, что, попав туда, он обнимет все
земные племена и начнет безостановочно прижимать их к своей груди!
Человек - настоящее чудо! Хотел бы я знать, кто его выдумал.
5. Каждый человек на земле обладает своей долей рассудка, велика она
или мала; и он гордится ею, какова бы она ни была. И сердце его
переполняется гордостью, когда он слышит имена великих мыслителей своего
племени, и он любит слушать о их дивных свершениях. Ибо он одной с ними
крови, и, прославив себя, они прославили его. "Вот на что способен
человеческий разум!" - восклицает он и перечисляет мудрецов всех веков,
вспоминая бессмертные книги, которые они подарили миру, чудеса техники,
которые они придумали, - весь тот блеск, который они придали науке и
искусству; перед ними он обнажает голову, как перед монархами, и
искренне воздает им все почести, какие только может изобрести его
исполненное радости сердце, тем самым вознося разум надо всем, что
только есть в его мире, и признавая его единственным и верховным
владыкой! А после этого он стряпает рай, в котором не найти и жалкого
клочка разума.
Странно, любопытно, непонятно? И все же дело обстоит именно так, как
я рассказал, хотя это и кажется невероятным. Этот искреннейший поклонник
разума, по заслугам ценящий его величественную роль здесь, на земле,
сочинил религию и рай, которые не почитают разума, не хвалят его, не
ставят его ни в грош - короче говоря, даже не упоминают о его
существовании.
Вы, вероятно, уже убедились, что человеческий рай был замыслен и
построен по совершенно определенному плану, заключающемуся в том, чтобы
рай этот содержал до последней мелочи все, что отвратительно человеку, и
не имел в себе ни единой вещи, ему приятной!
И чем глубже мы будем исследовать предмет, тем очевиднее будет
становиться этот удивительнейший факт.
Итак, запомните; в человеческом раю нет места для разума, нет для
него никакой пищи. Он сгниет там за один год - сгниет и протухнет.
Сгниет, протухнет и обретет святость. И это хорошо, ибо только святой
может вытерпеть радости подобного приюта для умалишенных.